Вольная птица - Страница 37

Дасти неуклюже возилась со своим ключом, пытаясь отпереть дверцу одной рукой, поскольку другая была занята. Дверца открылась сама, и из нее вывалился сонный Мигель, со спутанными волосами и с запасным ключом в руке. Ее руки ослабли, и спальный мешок упал под джип.

Он улыбнулся, а она бросилась в его объятия и что-то залепетала от неожиданной радости совершенно нечленораздельно. Она уже не ждала, что он снова взглянет на нее с таким огоньком в глазах, не думала даже вообще увидеть его, не говоря уже о его обнимающих горячих руках. И он поцеловал ее, прекратив попытки произнести что-либо вразумительное.

— Извини, любимая, — наконец сказал Мигель. — Я вел себя как мальчишка, как злой и глупый мальчишка. — Некоторое время он впитывал в себя это пленительное зрелище — ее неподдельно радостное, улыбающееся лицо. — Ты рада видеть меня?

— Да! — Она снова сжала его в своих объятиях. — Я люблю тебя. Теперь я знаю это.

Издав вопль восторга, он поднял ее на руки и начал кружиться вместе с ней. Дасти отпустила поводок Коди, и тот запрыгал вокруг них, желая принять участие в их радости. Мигель опустил Дасти на землю и поймал поводок.

— И я люблю тебя, — произнес он, надевая петлю поводка на руку и соединяя пальцы на ее талии. — И постараюсь научиться, как говорит мама, принимать тебя такой, какая ты есть, — такой независимой, что впору прийти в ярость. А ты, быть может, научишься полагаться на меня немного больше?

Она нерешительно кивнула, опасаясь, что он попросит ее не ездить в Моаб, но он сказал совершенно другие слова:

— Так ты не против моей помощи в поисках твоего отца?

— О, Мигель! — Обрадованная этим предложением и обеспокоенная его незнанием трудностей пешего туризма, она чувствовала себя счастливой и опечаленной одновременно. — А как же работа? — спросила она, стараясь выиграть время.

— Мужья Кармен и Луизы будут подменять меня. — На его лице появилась знакомая ей ухмылка. — Мама считает, что без тебя у меня будет такое вытянутое лицо, что будет отпугивать клиентов. — Он коснулся губами ее щеки. — Она как всегда права.

Дасти спрятала лицо на его плече, обдумывая предложение. Пусть он и неопытен, но в отличной форме. Перспектива его помощи позволила ей взглянуть на дело в ином свете. Она вдруг поняла, почему он так рассердился на нее.

— Я не вынесу, если с тобой что-нибудь случится, — наконец произнесла она, не в состоянии скрыть свои опасения.

— Все наоборот теперь, да? — с улыбкой спросил он, догадываясь, о чем она думает.

— Ты должен обещать, что будешь слушаться меня, — предупредила Дасти. — Я займу для тебя у друзей необходимое снаряжение, а ты должен будешь отдыхать, когда я объявлю «отдых», и пить, когда я скажу «пить». Пеший поход в дикой местности — дело серьезное.

— Мало того что независимая, так еще и командирша, — весело откликнулся Мигель. — Поехали?

Он отступил от дверцы со стороны водителя и помог ей усесться. Вытащив ее спальный мешок из-под машины, он загрузил его вместе с Коди в заднюю часть джипа. Недовольная его легкомысленным ответом, Дасти попыталась втолковать ему значение своего опыта и не торопилась заводить двигатель.

— Если ты будешь отставать, я оставлю тебя позади, — предостерегла она, когда он занял свое сиденье.

— Не оставишь, — возразил он, — ты меня любишь.

— Я плохо разбираюсь в этой любви, — пробормотала она, поворачивая ключ в замке зажигания.

— Любовь значит, что мы поженимся, как только найдем твоего отца, потом народим детей и заживем как в сказке.

Собравшись уже отъехать, Дасти резко нажала на тормоз.

— Где? — спросила она, повернувшись к нему. Он недоуменно посмотрел на нее. — Где заживем? — еще громче спросила она, испытывая скорее боль, нежели гнев. — Ты готов оставить свою семью, дом и ресторан и остаться со мной в Юте?

Изумление в его глазах и оцепенение его красивого лица сказали ей больше, чем слова.

— Я не просто бармен, Дасти. Я помогаю маме управляться с рестораном, и в один прекрасный день он будет принадлежать мне и моим детям. Как я могу оставить его?

— Знаю, — безвольно опустив плечи, она уставилась прямо в ветровое стекло. — Так ничего не получится.

— Неужели жизнь в Пайнкрике кажется тебе такой ужасной? — помолчав, спросил он.

— Какое-то время — нет, — призналась она. — Но когда побегут год за годом... Я уже не уверена. — Его темные глаза отразили ее собственное страдание. — Ты нуждаешься в обычной жене, Мигель, довольной домашним очагом. Я оставила эту жизнь, когда ушла от матери в восемнадцать лет. Я привыкла быть самостоятельной, делать что хочу, менять местопребывание каждый сезон. Я люблю тебя, но...

— Ш-ш-ш. — Он прижал указательный палец к ее губам. — Первым делом любовь, а остальное обговорим. Будем делать по одному шагу за раз, о'кей?

— Да. — Обнадеженная его терпением, она взяла его руку в свои и поцеловала в ладонь.

На протяжении долгого пути к Моабу Мигель обращал мало внимания на меняющийся ландшафт. Они поднялись в сосновую страну Флэгстаф, проехали через резервацию индейцев навахо в северо-восточном углу штата Аризона. Дасти показала ему Долину Памятников, и он не мог не восхититься Перчаткой и другими скальными образованиями, неожиданно появлявшимися над плоской землей. Однако его мысли сосредоточились на женщине, которую он любил.

Она — плод крайних противоположностей. Беззаботные летние каникулы с отцом составляли резкий контраст с полной обязанностей жизнью в школе, с долгими месяцами, которые она проводила в доме матери. Будучи на двенадцать лет старше, чем первая из трех сводных сестер, родившихся на протяжении шести лет, Дасти приходила из школы домой, чтобы помогать матери в уборке, готовке и уходе за младшими детьми.